В сороковые года 18 века, когда на трон взошла Елизавета Петровна, начался мощный взлет русского камнерезного и ювелирно-поделочного искусства.

Дочь Петра Великого  решила по-настоящему удивить Европу роскошью и блеском  русского двора. Начались многочисленные царские балы, приемы, маскарады и другие увеселения и церемонии которые требовали соответствующих атрибутов, показывающих не только мощь но и богатство Российской империи. Среди высшего сословия России началась повальная мода на изысканную роскошь. Возник большой спрос на ювелирные изделия  особенно из драгоценных камней и самоцветов, причем золото и серебро как бы подчинялись камню служа ему оправой.

Цветной камень используется повсюду - в ювелирных изделиях, предметах повседневного обихода, в одежде, при украшении оружия. Интерьеры пышных апартаментов забиваются различными изделиями из камня: камины, вазы, подсвечники и разные безделушки.

В Петербург из Европы приглашаются не только архитекторы, живописцы, скульпторы, ювелиры, но и мастера по огранке и обработке камней. И новая столица России становится главным городом гранильного и камнерезного искусства.

Собственно главным центром по обработке драгоценных и поделочных камней стал не сам Петербург, а загородная резиденция русских царей - Петергоф. Петергофская гранильная фабрика теснейшим образом была связана с уральским камнем целых два столетия.

Итак возникла огромная потребность в самоцветах и поделочных камнях. И именно своих - отечественных. После бироновщины, этого десятилетия национального унижения, началось по выражению историка Ключевского, "патриотическое царствование" Елизаветы, когда наряду с увлечением европейскими модами возросла жажда ко всему русскому, в том числе и к отечественным драгоценным и поделочным камням.

До Петербурга все чаще и чаще доходили сведения о  фантастических  и сказочных минеральных  богатствах Урала и Сибири.

Когда в начале 40-х годов началось бурное дворцовое строительство, на него понадобилось много мрамора разных цветов. Тогда Демидов сообщил, что "яшмы и мрамора находятся в Сибири и добываются частными людьми для своей пользы, между тем как для украшения императорского дворца мраморы и другие каменные вещи, выписываемые из Италии и Китая, обходятся дорогою ценою; посему Кабинет с того времени первый приступил к распоряжениям в открытиии цветных камней...".

В начале 1744 года в Петербург срочно приехал Акинфий Демидов - самый богатый тогда в России горнозаводчик.  Он  сообщил императрице Елизавете Петровне о том, что на Алтае  открыты золотые и серебряные месторождения. Это была сенсация, ведь Россия наконец-то обрела  свои собственные драгоценные металлы.

По указу императрицы начинается вояж бригадира Андрея Беэра.  В указе Елизаветы Петровны повелевается Беэру "... как серебрянную и золотую руду, так и прочие минералы, какие тамо найтится могут, надлежащим образом осмотреть и как в тех, так и в прочих местах, где разведать можете, о таких минералах, чего еще на свет не произошло...".

Под минералами, каких "еще на свет не произошло", подразумевались драгоценные и поделочные камни. Очевидно, были еще какие-то конкретные распоряжения о поисках самоцветов на Урале. И поэтому Беэр вместо того чтобы спешить на Алтай для приемки золотых и серебряных рудников, на несколько недель задерживается в Екатеринбурге и совершает поездку в Мурзинку для поисков самоцветов.

30 октября 1744 года Беэр сообщает, что "по прибытии а Екатеринбург уведомился, что в расстоянии от Екатеринбурга в 70 верстах Мурзинской слободы в деревне Корниловой находятся разные камни как тумпасы, так и прочие восточные хрустали и других цветов камни" .

Сам Беэр "усмотрел несколько сот Шурфов ...и нашел камней томпасовых и между ими хрусталю несколько, но за замерзанием земли доставать ему тех камней было нельзя, из которых несколько граненых и неграненых, в том же 1744 году прислал в Кабинет и притом прислал оному месту карту и представил, чтоб в том месте действительную пробу летом учинить и прокопать от речки в поле канал, где и всегда по веснам и в дождливые времена течение иметца, и притом по сторонам прокопать малые канальцы и сделать в канале закол чтоб землю проносило, а камни в заколе могли оставатца, почему надежда есть... тех камней собрать немалое число. А может быть, и рубины и гранаты найтится могут, ибо тамошние мужики сказывали ему, Беэру, что прежде сего находились тамо камни красного, синяго и зеленого цветов..."

Вместе с донесением Беэр выслал карту и чертеж канала с заколом. Но скорее всего автором гениального по простоте проекта с каналом был кто-то из местных жителей, имя которого осталось неизвестно. Четыре года проект пролежал в Кабинете, и в мае 1748 года был прислан в Екатеринбург для реализации. Тем же летом канал прокопали и начали добычу самоцветов, а в мае 1749 года добыли и отправили в Петербург 454 "разных цветов камней".

В 1750 году отправили уже 1572 самоцвета. Интересно обозначены цвета камней: "белой немного с вишнева", "белой похож немного на голубой", "тонко медовые с прозеленью", "сусляные светло", "квасного тонкого светло медовых", "ренского квасного тонкого", "темно сусляных", "з бела зеленоват" , "черной, называемой по немецки ширл", "немного вишневатые" и т.д.

Покинув в 1744 году Урал Беэр продолжал свой путь не только с целью осмотра демидовских Колывано-Воскресенских заводов, но и для поиска минералов, каких "еще на свет не произошло". А в помощь себе взял из Екатеринбурга гранильщика Ивана Опарышева, который и стал при нем чем-то вроде главного эксперта по цветным камням.

Этот сайт создан в тренинг-центре Start Up.